Дата рождения
1875, 26 марта
Место рождения
Московская губ. г. Руза
Происхождение
Дочь купца, две сестры и брат
Национальность
Русская
Образование
Окончила 3 класса гимназии в г. Рузе
Служба / работа / место жительства
С 1882, Орловская губ., г. Елец — насельница Знаменского монастыря на Каменной Горе. Обучалась иконописи, проходила послушание уставщицы и письмоводительницы при игуменьи Рафаиле
Рукоположение
Пострижена в рясофор с именем Иулия [4]
Служба / работа / место жительства
1922–1929, г. Елец — после закрытия монастыря жила на его территории, трудилась в артели вышивальщиц «Ручной труд», затем в «Союзе кружевниц», которые были основаны инокинями Елецкой обители. Секретарь церковного совета при монастырском храме, уставщица
1927 — признала июльскую декларацию митр. Сергия (Страгородского) вслед за руководством обители; часть сестёр последовала за не принявшим декларацию еп. Алексием (Буем) [4]
Осуждение
1929 — народным судом 1-го участка г. Елец по ст. 148 приговорена к 1,5 годам лишения свободы. Приговор в исполнение не приведён (?)
Арест
1929, 4 марта, г. Елец — заключена в Исправтруддом по групповому делу № 28 «Дело защитников Елецкого Знаменского женского монастыря, Елец, 1929 г. по обвинению гр. Криворотовой Феланиды Николаевны, Лютиковой Марии Ивановны, Ильиной Юлии Ивановны, Рязанцева Ивана Алексеевича и Кавказского Владимира Павловича»
Обвинение
«Эти лица, являясь руководителями Елецкого женского монастыря, прикрываясь созданной ими же Артелью вышивальщиц из монашествующего элемента, вели антисоветскую агитацию с использованием религиозных предрассудков населения, что выразилось в создании группы в монастыре, проводящей работу по удержанию монастыря от его ликвидации, пострижении монахинь, разлагающем влиянии на детей». Обвинялась в сопротивлении мероприятиям Советской власти по ликвидации монастыря, в «устройстве в Чернослободской школе г. Ельца нелегального собрания для обсуждения вопроса о монастыре в целях его "защиты" от ликвидации"», в «участии в нелегальных антисоветских/с собраниях у игумении монастыря». Виновной себя не признала
Осуждение
1929, 31 мая — Особым совещанием при Коллегии ОГПУ по ст. 58-10, 58-11 приговорена к 3 годам ссылки в Вятскую обл.
1932, 10 мая — Особым совещанием при Коллегии ОГПУ лишена права проживания в 12 пунктах и Уральской обл. с прикреплением к определенному месту жительства сроком на 3 года.
С 1930-х, Узбекская ССР, г. Самарканд — староста Георгиевского храма, иконописец. Была духовным чадом архим. Серафима (Суторихина)
Рукоположение
Пострижена в мантию с именем Иуния [2; 6]
Служба / работа / место жительства
1937, г. Самарканд — община закрытого Георгиевского храма на её имя купила здание [2; 6], ставшее молитвенным домом, ныне храм св. Георгия
С 1958 — не выходила из своей келлии, двери которой открывались прямо в храм
Дата смерти
1967, 11 февраля, г. Самарканд — скончалась. Похоронена на городском кладбище близ Георгиевского храма [7]
Источники:
Документы
1. Архив УФСБ по Липецкой обл. Д. 19644.
Литература
2. Журнал Московской Патриархии. 1947. Март.
3. Помнить поименно: книга памяти жертв политических репрессий Липецкого края с ноября 1917 года. Т. 1. Липецк, 1997. С. 112.
4. Сергия (Клименко), монахиня. Минувшее развертывает свиток… Минск, 2005. C. 94–95.
5. Борисова О. Гонимы, но не оставлены: Ташкентская и Среднеазиатская епархия, 1943–1961. 2-е изд., испр. и доп. М., 2020.
Электронные ресурсы
6. «За Христа пострадавшие» База ПСТГУ. http://martyrs.pstbi.ru/bin/code.exe/frames/m/ind_oem.html/charset/ans
7. История храма св. вмч. Георгия Победоносца // Сайт Алексеевского храма г. Самарканда. http://hram-alekseevskii.ru/istoriya-xrama-sv-vmch-georgiya-pobedonosca/#_edn1
8. Жертвы политического террора в СССР. https://base.memo.ru/person/show/1449418
9. Морев Л. Елецкий Знаменский женский монастырь на Каменной горе. http://www.vidania.ru/monastery/book_elezkii_znamenskii_i_sudili_ih.html
Дополнительные сведения
Воспоминания рясофорной инокини Юлии (Ильиной), записанные по благословению еп. Тихона (Шарапова) в 1935 году в г. Самарканде, хранились у монахини Сергии (Клименко):
«Приблизительно в 1927 году в город Елец прибыл на жительство бывший викарий Воронежской епархии епископ Алексий Буй, вынужденный оставить свою кафедру ввиду того, что он стал в оппозицию каноническому возглавлению Русской Православной Церкви в лице митрополита Сергия. Как лично, так и чрез приехавших с ним лиц (иеромонахов), он начал привлекать к себе сестер местного монастыря и мирских, внушая им мысль о неправославии всех тех, кто следует за митрополитом Сергием, подписавшим "декларацию". Кроме того, епископ Алексий, совершенно не стесняясь канонами, позволил себе вмешиваться в местную церковную жизнь, постригая в монашество многих из своих последовательниц. В то время каноническим Елецким епископом был Преосвященный Василий, викарий Орловской епархии. Преосвященный Василий почти ежедневно служил по церквам города Ельца и в произносимых им проповедях касался и деятельности епископа Алексия Буя – разъясняя верующим неканоничность и мятежный характер оной. За это свидетельство об истине Преосвященный Василий подвергался яростным нападкам со стороны отпадших от послушания законному Церковному Священноначалию. До своего назначения на Елецкую кафедру Преосвященный Василий отбывал ссылку вместе с Местоблюстителем Московского Патриаршего престола Преосвященным Петром, митрополитом Крутицким, отношение которого к митрополиту Сергию было известно Преосвященному Василию непосредственно от Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра. И вот, Преосвященный Василий, дабы призвать отпавших от церковного общения к миру и раскаянию, разослал по церковноприходским общинам особый письменный Циркуляр (мною неоднократно прочитанный и переписанный – рясофорная инокиня Юлия), в котором сообщил о завете митрополита Петра всем чадам Русской Православной Церкви. Воспроизвести этот циркуляр слово в слово я, за давностью времени, не смогу, но в общем смысл был таков: В опровержение распространяемых епископом Алексием Буем учений о незаконности и безблагодатиости митрополита Сергия и, следственно, нсправоверия Церкви, за ним следующей и им фактически возглавляемой, я передаю всем завет моего отца, благодетеля и друга Высокопреосвященного Петра, митрополита Крутицкого, который он мне лично завещал, провожая меня на пароход при отъезде моем из совместной с ним ссылки, где мы жили с ним вместе около двух лет в одном доме зырянина в Обдорском краю. Он завещал: "Говори всем, всем от меня, чтобы все держались митрополита Сергия; кто отделится от него, тот погибнет. Только ему законно дана благодать преемника Блюстителя Патриаршего престола, и в единении с ним только получат спасение, а все отпавшие от него – погибнут". (Слова, взятые в кавычки, - точные слова митрополита Петра.) Записано сие по просьбе Преосвященного епископа Тихона и подписано мною собственноручно. Рясоф. ии. Юлия Ильина. (Записка сия во всем согласна с рассказом, слышанным мною лично из уст инокини Юлии. Епископ Тихон, бывший Гомельский, г. Самарканд УзССР, 1 окт. 1935 г.)» [4].
Из показаний матушки Иулии на допросе 4 марта 1929 г.:
«В монастыре была уставщицей и секретарем церковного совета, а до этого письмоводительницей у игумении Рафаилы после умершей игумении Антонии, которая возвратилась из заключения нервно-больной и не способной к управлению в монастыре».
«...В келии у игумении бываю очень редко – для того, чтобы проводить ее как больную на праздники. Была у игумении вместе со священником Кавказским и диаконом Токаревым, пили чай, говорили о службах. В предъявленном обвинении – сплошная ложь. Священник Кавказский никаких собраний у игумении не устраивал. Диакон Токарев служит недавно и к монастырским делам отношения не имеет. Никаких собраний об артели, которая существует несколько лет, не было. Никто не посылал монахинь, для срыва собрания в Чернослободской школе. Против Советской власти никогда не шли...» [1, 6].
Из воспоминаний прихожан Георгиевского хама г. Смарканда:
«На главном европейском Самаркандском городском кладбище, недалеко от центрального входа, в одной ограде находятся три надгробия, под которыми лежат четверо подвижников, о которых и пойдет речь. Большая часть их жизни была отдана храму св. вмч. Георгия Победоносца:
Протоиерей Петр Княжинский — 1867–1958 г.,
Архимандрит Серафим (Суторихин ) — 1901–1979 г.,
Монахиня Иуния (Ульина ) — 1875–1967 г.,
Монахиня Евдокия (Тимашева), в девичестве Екатерина Хвостова — 1891–1978 г.
От самой матушке Иунии нам известно то, что она была монахиней Елецкого Знаменского женского монастыря. При этом монастыре действовала школа иконописи для обучения сестёр, где, по всей видимости, матушка обучилась этому ремеслу. Сразу же после революции советская власть искала повод, чтобы закрыть Знаменский монастырь. Сначала сёстрам предлагалось создать трудовую артель. А в марте 1929 года монастырь был закрыт по решению горсовета и уже в мае того же года все монахини были вынуждены покинуть свои кельи. Матушку игуменью Антонию, не желавшую покинуть стены монастыря, замучили до смерти прямо в обители. Как многие монашествующие и священнослужители того времени матушка Иуния тоже прошла через лагеря. Когда её осудили, ей было 54 года. На вид она была очень хрупкого сложения и небольшого роста.
Каким образом матушка Иуния оказалась в городе Самарканде, и в каком году, нам точно не известно. Она сама не рассказывала о себе. Но судя по её делам, она всю себя отдавала служению Богу и была настоящей подвижницей. Из маленького домика, купленного на её имя в 1937 году, предстояло создать храм. Здесь нужно сказать, что с 1937 по 1944 год у Среднеазиатской епархии не было архиерея, не было главы и управления. Богоборческая деятельность ОГПУ-НКВД достигла в то время своей кульминационной точки. Епархия переживала период анархии и раскола, да ещё активная преступная деятельность обновленцев против православных, верных Патриарху Тихону. Когда в 1938 году в Самарканд приехала матушка Евдокия (Тимашева), это был ещё молитвенный дом и мог вместить всего от 10 до 20 молящихся, а вместо иконостаса висела простая занавесочка. По имеющимся данным, это был единственный сохранившийся православный, не обновленченский приход в Самаркандском благочинии. 27 февраля 1946 года общине выдали разрешение на пристройку алтаря. На пожертвования верующих и прихожан община понемногу стала приобретать участки и домики вокруг молитвенного дома. Территория храма стала расти и со временем стала строиться. Люди вспоминают, что достать самые простые стройматериалы было в то время целой проблемой, а тем более на храм. Но молитва и надежда на помощь Божию были основой их жизни. И храм потихоньку поднимался и расширялся. Постепенно подняли храм в два света, построили помещения для гостей, бухгалтерию и просфорную, крестильную, кухню и келлии для сестёр, звонницу на входе и много мелких служебных помещений. В октябре 1946 года, Преосвященным епископом Гурием, новое здание было освящено как молитвенный дом.
Матушка Иуния писала иконы масляными красками, бывшими в то время большой редкостью, а кисточки для письма она изготовляла из своих волос. До сих пор висят ею написанные образы: храмовые иконы на иконостасе и аналое: св. вмч. Георгия Победоносца, св. Архангела Михаила на дьяконской двери, на стенах в рост св. преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского, свт. Петра, митрополита Московского (написан ко дню ангела о. Петра Княжинского) и святителя Григория, Воскресение Христово и картины на Евангельские сюжеты. На клиросах: Богоматерь «Утоли моя печали» и «Моление о чаше». Удивляет то, что возраст самой матушке Иунии, когда она писала иконы для храма, был довольно преклонный. Тогда ей было 60-75 лет. Написанные ею образа и картины хорошо сохранились до наших дней.
Молитвенный дом неоднократно грозили закрыть. И вот когда храму угрожала очередная опасность закрытия, одной из женщин приснилось здание храма, обнесённое большими мощными цепями. И на недоуменный вопрос, что бы это означало, она услышала голос, объясняющий, что цепи — это молитвы матушки Иунии к Богу. А в 1961 году, во время правления Никиты Хрущёва, началась очередная волна гонений на христиан. Самаркандский уполномоченный по делам религии отобрал у батюшки Серафима справку о регистрации, и хотя храм официально не был закрыт, службы в нем нельзя было совершать. Городские власти намеревались в ближайшее время разместить на территории храма детский сад.
Это был страшный удар для всей общины. Теперь оставалось молиться только келейно. И все встали на молитву, умоляя Бога сохранить храм. Молились со слезами днём и ночью. Больше трёх лет боролись они за возобновление Богослужений в храме, и в итоге победили. К тому времени матушка уже не могла ходить. Однажды утром матушка Иуния зовёт своих сестёр и говорит им: « Вы знаете, какой сон я сегодня видела?! Открываются ворота нашей обители — и в неё въезжает наш св. великомученик Георгий Победоносец. Я перепугалась. Тогда великомученик Георгий говорит: «Подождите, у меня дело есть в моём храме». Входит в двери храма, подходит к Царским Вратам и открывает их. Потом говорит: «Вот теперь всё в порядке». И после этих слов он выходит из храма. Не иначе что-то будет, может храм наш откроют?».
По воспоминаниям очевидцев в тот же день произошло ещё одно событие. В кабинет начальника Самаркандского Горисполкома вошли двое в военной одежде и очень строго потребовали открыть храм св. вмч. Георгия. Начальник опешил от такого визита и вышел следом за ними узнать у секретарши — кто были эти двое. Но она сказала, что никто не входил и не выходил из его кабинета. По описанию начальника один из посетителей был очень похож на самого св.вмч. Георгия. И действительно, на следующий день пришло разрешение на открытие храма.
Шли годы и матушку Иунию стали посещать немощи и болезни, она стала слепнуть и терять слух, а ноги давно отказывались ходить. Матушка Евдокия ухаживала за ней. Планировка помещений была такой, что из комнаты матушки Иунии дверь открывалась непосредственно в храм. Сейчас это помещение используется под ризницу. Перед началом Богослужения матушка Евдокия усаживала матушку Иунию в кровати, открывала дверь её комнаты-келии в храм, чтобы та слышала службу, а по окончании возвращалась и укладывала её. Приблизительно в 1958 году, слепнущая, недвижимая матушка Иуния обратилась к матушке Евдокии, говоря: «Посадите меня матушка». Та посадила её, поправила подушки и ушла на службу. Вечером, после ужина, прочитав вечерние молитвы и все монашеские правила, подошла к матушке Иунии, чтобы положить её на ночь. Но матушка Иуния вдруг сказала: «Оставьте матушка. Не надо меня класть». Так и просидела матушка Иуния девять лет, не ложась, с пригнутыми к подбородку коленями. Просидела перед Богом, так как стоять не могла, а лежать перед ним не хотела. Спала она, положив маленькую подушечку себе на колени и опустив на неё голову, руками обняв колени. А когда ноги её совсем окостенели в суставах, то спала она, опустив голову на грудь. До последней минуты жизни она сохранила ясную голову и живо интересовалась жизнью храма, службами, его радостями и невзгодами, вникая во все мелочи, во все подробности. Она знала всех, кто приходил к ней. Узнавала по голосу, будучи уже совершенно слепой.
Моя знакомая Татьяна Сергеевна Халова рассказала, что в те годы, будучи ещё ребёнком, она вместе со своим папой приходила на службы в храм. И однажды во время службы она перешла из помещения храма в соседнюю комнату-келию, и, встав в дверях, увидела сидящую пожилую женщину с надвинутым на глаза платком и много горящих свечей возле неё. Та назвала её по имени и подозвала к себе: «Вот Танечка пришла, подойди ко мне». Она подошла к матушке, удивляясь всему происходящему, и та возложила свои руки над её головой домиком и стала молиться. Татьяна Сергеевна сказала, что до сих пор она помнит то особое чувство, которое трудно поддаётся описанию, чувства лёгкости, покоя и радости, и удивления, что матушка назвала её по имени.
Когда в жизни отца Серафима решался вопрос – оставаться в Самарканде или уехать, он решил остаться ради больной матушки Иунии, чтобы быть с нею рядом в последние годы её жизни. Матушка Иуния безропотно переносила многолетние боли и страдания. В последние годы она еженедельно причащалась Святых Христовых Тайн. Её поддерживало так же добрейшее отношение к ней отца Серафима, который ежедневно заходил к ней утром и вечером, а когда было особенно тяжело – заходил ещё и днём. Батюшка поддерживал её дух, и от этого матушке Иунии становилось легче на душе. Матушка Евдокия тоже неотступно была рядом с ней. Мыла, кормила, перестилала постель, читала ей на ухо, так как она стала глохнуть, все правила и молитвы. Звала батюшку, когда ей казалось, что матушка Иуния умирает. «Вы что матушка, думаете, что я умираю? – спросила она как-то матушку Евдокию, – я вам скажу, матушка, когда я буду умирать». И вот однажды матушка Иуния обращается к матушке Евдокии, говоря: « Матушка, завтра Сретенье!» А та ей возражает: «Ах, что Вы, что Вы, матушка. Сретенье будет через неделю». Она решила, что матушка спутала время. «А я Вам говорю, – настойчиво повторила матушка Иуния, – что завтра Сретенье». Так она предупредила о своей кончине, сказав, что её встреча с Богом будет завтра – её Сретенье! Назавтра – 11 февраля она и скончалась. И ещё добавила накануне: «Матушка, а Вы знаете; что если человек умирает даже без одной минуты до 12 ночи, то это день и будет днём его смерти?». Так она предсказала день и час своей кончины.
Прожила матушка – 92 года. К сожалению, не сохранилось ни одной её фотографии. Матушка Иуния не любила фотографироваться» [7].
«Журнал Московской Патриархии» (март 1947 г.):
«В Самарканде, отдаленном от православного центра на много тысяч километров, члены общины св. Георгия Победоносца, движимые горячей верой и преданностью Российской Матери-Церкви, сумели в короткий срок воздвигнуть прекрасный молитвенный дом-храм. До весны 1946 года община св. Георгия совершала богослужение в помещении, которое не могло удовлетворить потребностей местных христиан по своим небольшим размерам. План строительства и чертежи нового здания были составлены архитектором Адеркасом, а исполнителями этого проекта стали сами верующие. В день памяти св. Великомученика Георгия Победоносца, настоятель общины протоиерей Пётр Княжинский предложил расширить имеющееся помещение – пристроить алтарь, а так же построить несколько комнат-келий для штата. Предложение отца настоятеля было с одушевлением принято членами общины и после жаркого молебна, буквально вся масса верующих принялась за строительство. Строительный материал, краски, стекла – всё потребное для своего храма, верующие несли сами в храм. Строительные работы шли с самого утра и до поздней ночи и, наконец, в октябре 1946 года состоялось торжественное освящение нового здания. Для всех верующих это был самый настоящий праздник. Освящение совершал Преосвященный Гурий – епископ Ташкентский и Среднеазиатский, поздравивший от всего сердца всех строителей, а так же инициаторов строительства: протоиерея Петра Княжинского, инокиню Евдокию Тимашеву, инокиню Иунию, старосту храма В.И. Звереву, и многих других» [2].
Составила справку
Озмитель Е. Е., д. ист. н., ст. научн. сотр. ПСТГУ